Вообще говоря, назвать Теодора Нотта другом сейчас у Панси бы язык не повернулся — в конце концов,  в последние 10 лет их отношения сводились к тому, что она вежливо здоровалась и искренне улыбалась при встрече, а он не пытался уязвить ее и без того больное самолюбие. Это был нейтралитет, к тому же, что несвойственно, казалось бы, молодым змеям, ни разу не вооруженный. Паркинсон такая ситуация более чем устраивала: они с Ноттом знали друг о друге чуть больше, чем следовало бы, но меньше, чем было необходимо для того, чтобы "держать врага подле себя". Вполне нормальное положение вещей для бывших однокурсников.

Нотт, в принципе, всегда был на факультете тёмной лошадкой или даже чем-то вроде ограничительного буйка — в детские годы именно его спокойная уверенность останавливало половину факультета, не так сильно подверженную влиянию Малфоя и его шайки, от необдуманных шалостей. Впрочем, Панси до сих пор чувствовала себя слегка неуютно, когда Теодор смотрел на нее своим фирменным немигающим взглядом, как сейчас, в ожидании хоть каких-то ответов. Иногда казалось, что этот парень видит людей насквозь, как их покойный декан или сам старик Дамблдор. Раговоры о призраках чужого прошлого, затаившихся в серебристых глазах, и прочие эпитеты в стиле незабвенной Риты Скитер, которые так и просились на язык при одном взгляде на Нотта, Паркинсон предпочла, разумеется, оставить при себе.

Накручивала ли себя Панси?
Разумеется, да.

Но Теодору была благодарна, потому что его компания, в любом случае, была приятнее, чем общество Астории. Хвататься за него как за последнюю соломинку было бы верхом неприличия, поэтому Панси сдержанно улыбалась ровно до тех пор, пока они не скрылись за книжными стеллажами.

— Спасибо, — сдавленно буркнула волшебница, убедившись, наконец, что угроза исчезла из поля слышимости. — Ты сам знаешь, что с этой миссис Я-вся-такая-расчудесная-где-мои-обожатели совсем не обязательно начинать беседу.Она прекрасно справляется сама. И выводы делает отменно. Поздравляю, с сегодняшнего дня мы с тобой тайные любовники и вообще ребёнок с тобой живет мой. Ручаюсь, уже сегодня вечером она побежит рассказывать подружкам, как грубо мы с ней обошлись только потому, что она поймала нас на горячем.

На самом деле, Паркинсон была уверена, что Астория дала бы фору всем действующим журналисткам Ведьмополитена. Ее фантазии можно было позавидовать еще в школе, и не так уж плохи были ее задумки. Но вот лично у них как-то не сложилось — Астория, кажется, все еще считала, что у Панси есть какие-то виды на Драко, а сама Паркинсон до сих пор не могла уложить в голове, как Малфоя угораздило связать свою жизнь с этой прекраснейшей представительницей семейства гаргулий.

Признаваться, что по магазину она бродила в поисках уценённой литературы не хотелось, но вариантов получше мозг упорно не подкидывал. Снова подняв глаза на Теодора Паркинсон поёжилась и всё-таки выпалила:
— Я и правда хотела подобрать себе кое-какие свежие труды по колдомедицице, но Флориш и Блоттс, видимо, уже не по карману таким как я, — она прекрасно понимала, что выглядит жалко, поэтому постаралась свести все к неуместной, но всё же шутке. — Вот я и решила, что смогу расплатиться с тобой другим способом, красавчик, но не знала, как привлечь твоё внимание.

Тон сменился на заискивающий, а губы растянулись в одной из ее лучших улыбок. Вдоволь налюбовавшись лицом Нотта, на котором промелькнуло за несколько секунд сразу несколько эмоций, ткнув его  указательным пальцем чуть ниже груди и глуповато захихикав, девушка тут же отпрянула и сделала несколько шагов назад:
— Впрочем, если ты против, то я не обижусь, честно! — настало время прикинуться пикси и воспользоваться планом побега, намеченным чуть ранее, ведь иначе, очевидно, придётся вдаваться в подробности своего положения или, чего доброго, принимать подарки от Тео, который жадным никогда не был.

Здесь стоит заметить, что Панси Паркинсон никогда не отличалась излишней ловкостью, особенно когда дело не касалось первой помощи или приготовления коктейлей. Но Лонгботтома, в свое время разнесшего в общей сложности половину кабинета зельеварения, ей еще, конечно, далековато, но потенциал скрыть было трудновато. Так, если разбитые коленки и синяки по всему телу еще можно было быстро вылечить, то шоу, которое она устраивала каждый раз, надеясь проявить чудеса быстрых исчезновений, скрыть не представлялось возможным.

Вот и сейчас случилось то, что и должно было случится: Панси, делая очередной шаг спиной к выходу, наступила на полу собственной мантии и позорно рухнула вниз, потянув за собой небольшую стойку с тематическими открытками. Изображения рисованного Гарри Поттера, летающего на метле вокруг поверженного Волдеморта в воздухе перемешались с видами магических поселений, на нескольких открытках пронзительно заверещали фениксы, на других  — не своим голосом зашипели нарлы, больше похожие на обычных ежей... И всё это добро вместе грозило Паркинсон быть погребённой под грудой картонок.